Об этом не рассказывают в школах на уроках литературы, в университетах стараются обходить стороной, а между тем отношение писателя к евреям занимает особое место в публицистике и художественных произведениях Ф.М. Достоевского...

Евреев Фёдор Михайлович не любил: в его произведениях вы не найдёте среди героев хороших евреев. Они всегда жалкие, подлые, наглые, трусливые, бесчестные, алчные и опасные.

Авторы еврейской энциклопедии, чтобы не навешивать клеймо антисемита на русского писателя с мировым именем, предпринимают жалкие попытки объяснить столь негативное отношение к евреям традиционной враждой христианина и иудея (писатель был глубоко религиозным человеком), как бы оправдывая Достоевского: уж очень задевает «богоизбранный» народ подобное отношение к себе великого русского писателя.

Но ещё больше они боятся того, что еврейская тема в творчестве писателя станет широко известной и будет активно обсуждаться в обществе, что среди филологов кто-нибудь заинтересуется и займётся всесторонним исследованием этой темы и, возможно, обнаружит, что причина нелюбви писателя к евреям мало связана с его религиозностью.

Особенно подробно «еврейский вопрос» освещён Достоевским в «Дневнике писателя» - сборнике публицистических и художественных произведений, выходившем 1873-1881 годах. «Дневник писателя» интересен, прежде всего, тем, что содержит отклик Достоевского на события, происходившие в его время. Своего рода документ эпохи.

1873 год. Прошло более 10 лет с дня отмены крепостного права в России.

В «Дневнике писателя» за 1873 год Достоевский выражает обеспокоенность повсеместным распространением алкоголизма среди русских людей: «Матери пьют, дети пьют, церкви пустеют, отцы разбойничают; бронзовую руку у Ивана Сусанина отпилили и в кабак снесли; а в кабаке приняли! Спросите лишь одну медицину: какое может родиться поколение от таких пьяниц?»

Размышляет над дальнейшей судьбой народа:

«…если дело продолжится, если сам народ не опомнится… то весь, целиком, в самое малое время очутится в руках у всевозможных жидов… Жидки будут пить народную кровь и питаться развратом и унижением народным… Мечта скверная, мечта ужасная, и - слава богу, что это только лишь сон!»

Увы, страшный сон писателя стал явью, спустя почти полтора столетия… Но дальше Достоевский пишет:

«Не раз уже приходилось народу выручать себя! Он найдёт в себе охранительную силу, которую всегда находил; найдёт в себе начала, охраняющие и спасающие, - вот те самые, которых ни за что не находит в нём наша интеллигенция. Не захочет он сам кабака; захочет труда и порядка, захочет чести, а не кабака!..»

Сбывается и это пророчество писателя: всё больше и больше людей просыпается из алкогольного сна, осознаёт разрушительную силу спиртного яда и выбирает трезвую жизнь.

В «Дневнике писателя» за 1876 год Достоевский говорит об экономическом засилье евреев, о многовековой особенности этого народа приносить с собой в чужие земли разорение. Попутно продолжает размышлять о дальнейшей судьбе русского народа, освобождённого от крепостной зависимости:

«Вообще если б переселение русских в Крым (постепенное, разумеется) потребовало бы и чрезвычайных каких-нибудь затрат от государства, то на такие затраты, кажется, очень можно и чрезвычайно было бы выгодно решиться. Во всяком ведь случае, если не займут места русские, то на Крым непременно набросятся жиды и умертвят почву края...» (Дневник писателя. Июль и август, 1876 г.)

«…Вон жиды становятся помещиками, - и вот, повсеместно, кричат и пишут, что они умерщвляют почву России, что жид, затратив капитал на покупку поместья, тотчас же, чтобы воротить капитал и проценты, иссушает все силы и средства купленной земли. Но попробуйте сказать что-нибудь против этого - и тотчас же вам возопят о нарушении принципа экономической вольности и гражданской равноправности.

Но какая же тут равноправность, если тут явный и талмудный Status in Statu (Государство в государстве (лат.). Об этом термине подробнее можно прочитать в «Дневнике писателя» за март 1877 г.) прежде всего и на первом плане, если тут не только истощение почвы, но и грядущее истощение мужика нашего, который, освободясь от помещиков, несомненно и очень скоро попадёт теперь всей своей общиной в гораздо худшее рабство и к гораздо худшим помещикам - к тем самым новым помещикам, которые уже высосали соки из западнорусского мужика, к тем самым, которые не только поместья и мужиков теперь закупают, но и мнение либеральное начали уже закупать и продолжают это весьма успешно…» (Дневник писателя. Июль и август, 1876 г.)

Разумеется, подобные выпады Достоевского в адрес евреев не могли остаться незамеченными: писатель получил массу гневных откликов от «богоизбранных», среди которых особенно стоит отметить некоего еврея-журналиста А.У. Ковнера (который до 19 лет не знал русского языка и не говорил на нём), открыто обвинившего Достоевского в антисемитизме. В начале 1877 года, будучи в тюрьме (отбывал наказание за неудавшееся мошенничество), он обратился к писателю с посланием, которое было передано Достоевскому через адвоката. Вскоре Ковнер получил ответ писателя. Но Достоевский решил не ограничиваться личной перепиской: он посвятил целую главу «еврейскому вопросу» в мартовском выпуске «Дневника писателя» за 1877 год, приводя цитаты из письма Ковнера (г-на NN) в первой части этой главы:

«Выпишу одно место из письма одного весьма образованного еврея, написавшего мне длинное и прекрасное во многих отношениях письмо, весьма меня заинтересовавшее. Это одно из самых характерных обвинений меня в ненависти к еврею, как к народу. Само собою разумеется, что имя г-на NN, мне писавшего это письмо, останется под самым строгим анонимом.

«...но я намерен затронуть один предмет, который я решительно не могу себе объяснить. Это ваша ненависть к "жиду", которая проявляется почти в каждом выпуске вашего "Дневника". Я бы хотел знать, почему вы восстаёте против жида, а не против эксплуататора вообще, я не меньше вашего терпеть не могу предрассудков моей нации, - я немало от них страдал, - но никогда не соглашусь, что в крови этой нации живёт бессовестная эксплуатация.

Неужели вы не можете подняться до основного закона всякой социальной жизни, что все без исключения граждане одного государства, если они только несут на себе все повинности, необходимые для существования государства, должны пользоваться всеми правами и выгодами его существования и что для отступников от закона, для вредных членов общества должна существовать одна и та же мера взыскания, общая для всех?.. Почему же все евреи должны быть ограничены в правах, и почему для них должны существовать специальные карательные законы? Чем эксплуатация чужестранцев (евреи ведь всё-таки русские подданные): немцев, англичан, греков, которых в России такая пропасть, лучше жидовской эксплуатации? Чем русский православный кулак, мироед, целовальник, кровопийца, которых так много расплодилось во всей России, лучше таковых из жидов, которые всё-таки действуют в ограниченном кругу? Чем такой-то лучше такого-то...»

(Здесь почтенный корреспондент сопоставляет несколько известных русских кулаков с еврейскими в том смысле, что русские не уступят. Но что же это доказывает? Ведь мы нашими кулаками не хвалимся, не выставляем их как примеры подражания и, напротив, в высшей степени соглашаемся, что и те и другие нехороши.)

«Таких вопросов я бы мог вам задавать тысячами. Между тем вы, говоря о "жиде", включаете в это понятие всю страшно нищую массу трёхмиллионного еврейского населения в России, из которых два миллиона 900000, по крайней мере, ведёт отчаянную борьбу за жалкое существование, нравственно чище не только других народностей, но и обоготворяемого вами русского народа. В это название вы включаете и ту почтенную цифру евреев, получивших высшее образование, отличающихся на всех поприщах государственной жизни, берите хоть...»

(Тут опять несколько имён, которых я, кроме Гольдштейнова, считаю не вправе напечатать, потому что некоторым из них, может быть, неприятно будет прочесть, что они происходят из евреев.)

«... Гольдштейна (геройски умершего в Сербии за славянскую идею) и работающих на пользу общества и человечества? Ваша ненависть к "жиду" простирается даже на Дизраэли... который, вероятно, сам не знает, что его предки были когда-то испанскими евреями, и который, уж конечно, не руководит английской консервативной политикой с точки зрения "жида" (?)...

Нет, к сожалению, вы не знаете ни еврейского народа, ни его жизни, ни его духа, ни его сорокавековой истории, наконец. К сожалению, потому, что вы во всяком случае, человек искренний, абсолютно честный, а наносите бессознательно вред громадной массе нищенствующего народа, - сильные же "жиды", принимая сильных мира сего в своих салонах, конечно, не боятся ни печати, ни даже бессильного гнева эксплуатируемых. Но довольно об этом предмете! Вряд ли я вас убежду в моём взгляде, - но мне крайне желательно было бы, чтобы вы убедили меня…»

Вот этот отрывок. Прежде чем отвечу что-нибудь (ибо не хочу нести на себе такое тяжёлое обвинение), - обращу внимание на ярость нападения и на степень обидчивости. Положительно у меня, во весь год издания "Дневника", не было таких размеров статьи против "жида", которая бы могла вызвать такой силы нападение. Во-вторых, нельзя не заметить, что почтенный корреспондент, коснувшись в этих немногих строках своих и до русского народа, не утерпел и не выдержал и отнёсся к бедному русскому народу несколько слишком уж свысока. Правда, в России и от русских-то не осталось ни одного непроплёванного места (словечко Щедрина), а еврею тем «простительнее». Но во всяком случае ожесточение это свидетельствует ярко о том, как сами евреи смотрят на русских. Писал это действительно человек образованный и талантливый (не думаю только, чтоб без предрассудков); чего же ждать, после того, от необразованного еврея, которых так много, каких чувств к русскому?

Почти 150 лет назад подобный вопрос "ЗА ЧТО ВЫ НЕ ЛЮБИТЕ ЕВРЕЕВ?" был задан великому русскому писателю Фёдору Михайловичу Достоевскому. Его ответ, на мой взгляд, достоин того, чтобы привести его здесь в параллель. Слова, сказанные классиком русской литературы, до сих пор не утратили своей актуальности.

«...С некоторого времени я стал получать от них (евреев) письма, и они серьёзно и с горечью упрекают меня за то, что я на них «нападаю», что я «ненавижу жида», ненавижу не за пороки его, «не как эксплуататора», а именно как племя, то есть вроде того, что: «Иуда, дескать, Христа продал»... Всего удивительнее мне то: как это и откуда я попал в ненавистники еврея как народа, как нации? Как эксплуататора и за некоторые пороки мне осуждать еврея отчасти дозволяется самими же этими господами, но — лишь на словах: на деле трудно найти что-нибудь раздражительнее и щепетильнее образованного еврея и обидчивее его, как еврея. Но опять-таки: когда и чем заявил я ненависть к еврею как к народу? Так как в сердце моём этой ненависти не было никогда, и те из евреев, которые знакомы со мной и были в сношениях со мной, это знают, то я, с самого начала и прежде всякого слова, с себя это обвинение снимаю, раз навсегда, с тем, чтоб уж потом об этом и не упоминать особенно.

Уж не потому ли обвиняют меня в «ненависти», что я называю иногда еврея «жидом»? Но, во-первых, я не думал, что это было так обидно, а во-вторых, слово «жид», сколько помню, я упоминал всегда для обозначения известной идеи: «жид, жидовщина, жидовское царство» и прочее. Тут обозначалось известное понятие, направление, характеристика века. Можно спорить об этой идее, не соглашаться с нею, но не обижаться словом...

Евреи всё кричат, что есть же и между ними хорошие люди. О боже! Да разве в этом дело? Да и вовсе мы не о хороших или дурных людях теперь говорим. И разве между теми нет тоже хороших людей? ...Мы говорим о целом и об идее жидовской, охватывающей весь мир, вместо «неудавшегося» христианства...

О, конечно, человек всегда и во все времена боготворил матерьялизм и наклонен был видеть и понимать свободу лишь в обеспечении себя накопленными изо всех сил и запасёнными всеми средствами деньгами. Но никогда эти стремления не возводились так откровенно и так поучительно в высший принцип... «Всяк на себя и только за себя» — вот нравственный принцип большинства теперешних людей, и даже не дурных людей, а напротив, трудящихся, не убивающих, не ворующих. А безжалостность к низшим массам, а падение братства, а эксплуатация бедного богатым, — о конечно, всё это было и прежде и всегда, но — не возводилось же на степень высшей правды и науки, но осуждалось же христианством, а теперь, напротив, возводится в добродетель... и что будет дальше — конечно, известно и самим евреям: близится их царство, полное их царство! Наступает полное торжество идей, перед которыми никнут чувства человеколюбия, жажда правды, чувства христианские, национальные и даже народной гордости европейских народов. Наступает, напротив, матерьялизм, слепая, плотоядная жажда личного матерьяльного обеспечения, жажда личного накопления денег всеми средствами — вот всё, что признано за высшую цель, за разумное, за свободу, вместо христианской идеи спасения лишь посредством теснейшего нравственного и братского единения людей...»
(Ф.М. Достоевский, дневник писателя за 1877 год, январь-август, том 25, издательство «Наука» Ленинградское отделение, Ленинград, 1983).

В доказательство своей правоты Достоевский приводит в своём дневнике следующие аргументы:
Русский народ всегда проявлял веротерпимость по отношению к евреям, чего не скажешь о евреях, «которые чуждались во многом русских, не хотели есть с ними, смотрели чуть не свысока (и это где же? в остроге!) и вообще выражали гадливость и брезгливость к русскому, к коренному народу». То же самое было и в солдатских казармах, и везде по всей России: «наведайтесь, спросите, обижают ли в казармах еврея как еврея, как жида, за веру, за обычай? Нигде не обижают, и так во всём народе».

"Да будет благословен еврей.
Да будет благословен и русский".
(«Домострой»)

Сегодня исполняется 188 лет со дня рождения Великого Русского писателя Федора Михайловча Достоевского. Бесспорно, в такой день о Достоевском необходимо говорить. Я бы хотел обсудить тему, которой интересовался давно. Достоевский и евреи. Многие считали и считают Федора Михайловича ярым антисемитом. Так ли это на самом деле?
Мнение сложилось такое: Достоевский мог ненавидеть и презирать отдельных русских, но бесконечно любил русский народ; и, напротив, он уважал отдельных евреев, поддерживал с ними знакомство, но в целом еврейскую нацию считал погубительной для всех других народов и в первую очередь — для русского.

Давайте оценим несколько цитат из писем Федора Михайловича.
Достоевский оговаривается, что никакой ненависти к евреям не испытывает:

"в сердце моем этой ненависти не было никогда, и те из евреев, которые знакомы со мной и были в сношениях со мной, это знают, то я, с самого начала и прежде всякого слова, с себя это обвинение снимаю, раз навсегда, с тем, чтоб уж потом об этом и не упоминать особенно."

Затем Достоевский очень метко дает оценку еврейскому народу:

" нет в целом мире другого народа, который бы столько жаловался на судьбу свою, поминутно, за каждым шагом и словом своим, на свое принижение, на свое страдание, на свое мученичество."

Достоевский не жил в годы Второй Мировой Войны. И не мог увидеть страдания, выпавшие на долю Русского или еврейского народов. Тем не менее, появляется такой вывод:

"не могу вполне поверить крикам евреев, что уж так они забиты, замучены и принижены. На мой взгляд, русский мужик, да и вообще русский простолюдин, несет тягостей чуть ли не больше еврея."

Отсутствие государства у евреев на тот момент несравнимо с теми страданиями, которые пришлось пержить Русскому народу:

"когда еврей "терпел в свободном выборе местожительства", тогда двадцать три миллиона "русской трудящейся массы" терпели от крепостного состояния, что, уж конечно, было потяжелее "выбора местожительства"."

Ну и собственно, кто сказал, что Русские не любят евреев? Есть неприязнь - и на это есть причины. А вот, почему евреи так относятся к Русским? Таким вопросом задается Достоевский и отвечает на него:

"Мне даже случалось жить с народом, в массе народа, в одних казармах, спать на одних нарах. Там было несколько евреев - и никто не презирал их, никто не исключал их, не гнал их. Когда они молились (а евреи молятся с криком, надевая особое платье), то никто не находил этого странным, не мешал им и не смеялся над ними, чего, впрочем, именно надо бы было ждать от такого грубого, по вашим понятиям, народа, как русские; напротив, смотря на них, говорили: "Это у них такая вера, это они так молятся", - и проходили мимо с спокойствием и почти с одобрением. И что же, вот эти-то евреи чуждались во многом русских, не хотели есть с ними, смотрели чуть не свысока (и это где же? в остроге!) и вообще выражали гадливость и брезгливость к русскому, к "коренному" народу. То же самое и в солдатских казармах, и везде по всей России: наведайтесь, спросите, обижают ли в казармах еврея, как еврея, как жида, за веру, за обычай? Нигде не обижают, и так во всем народе. Напротив, уверяю вас, что и в казармах, и везде русский простолюдин слишком видит и понимает (да и не скрывают того сами евреи), что еврей с ним есть не захочет, брезгует им, сторонится и ограждается от него сколько может, и что же, - вместо того, чтобы обижаться на это, русский простолюдин спокойно и ясно говорит: "Это у него вера такая, это он по вере своей не ест и сторонится" (то есть не потому, что зол), и сознавая ту высшую причину, от всей души извиняет еврея. А между тем мне иногда входила в голову фантазия: ну что, если бы то не евреев было в России три миллиона, а русских; а евреев было бы 80 миллионов - ну, во что обратились бы у них русские и как бы они их третировали? Дали бы они сравняться с собой в правах? Дали бы им молиться среди них свободно? Не обратили бы прямо в рабов? Хуже того: не содрали ли бы кожу совсем? Не избили бы дотла, до окончательного истребления, как делывали они с чужими народностями в старину, в древнюю свою историю? Нет-с, уверяю вас, что в русском народе нет предвзятой ненависти к еврею, а есть, может быть, несимпатия к нему, особенно по местам и даже, может быть, очень сильная. О, без этого нельзя, что он еврей, не из племенной, не из религиозной какой-нибудь ненависти, а происходит это от иных причин, в которых виноват уже не коренной народ, а сам еврей."

На протяжении многих веков евреи - это "государство в государстве". В такой консолидации народа нет ничего плохого. Вот только, если это не вредит тому государству внутри которого евреи создают свое, говорит Федор Михайлович:

"Но не вникая в суть и в глубину предмета, можно изобразить хотя некоторые признаки этого государства в государстве, по крайней мере, хоть наружно. Признаки эти: отчужденность и отчудимость на степени религиозного догмата, неслиянность, вера в то, что существует в мире лишь одна народная личность - еврей, а другие хоть есть, но все равно надо считать, что как бы их и не существовало. "Выйди из народов и составь свою особь и знай, что с сих пор ты един у бога, остальных истреби, или в рабов обрати, или эксплуатируй. Верь в победу над всем миром, верь, что все покорится тебе. Строго всем гнушайся и ни с кем в быту своем не сообщайся. И даже когда лишишься земли своей, политической личности своей, даже когда рассеян будешь по лицу всей земли, между всеми народами - все равно, - верь всему тому, что тебе обещано, раз навсегда верь тому, что все сбудется, а пока живи, гнушайся, единись и эксплуатируй и - ожидай, ожидай..." Вот суть идеи этого государства в государстве, а затем, конечно, есть внутренние, а может быть, и таинственные законы. Ограждающие эту идею."

Достоевский не имеет ввиду отдельных евреев. Он обращает внимание на всю систему, которая явно нацеленна на Мировое господство:

"верхушка евреев воцаряется над человечеством все сильнее и твержде и стремится дать миру свой облик и свою суть, евреи все кричат, что есть же и между ними хорошие люди. О, боже! Да разве в этом дело? Да и вовсе мы не о хороших или дурных людях теперь говорим. И разве между теми нет тоже хороших людей? Разве покойный парижский Джемс Ротшильд был дурной человек? Мы говорим о целом и об идее его, мы говорим о жидовстве и об идее жидовской, охватывающей весь мир, вместо "неудавшегося" христианства..."

Ну и собственно, что мы видим в произведениях Великого писателя:

Первый еврейский персонаж в творчестве Достоевского — это Исай Фомич Бумштейн («Записки из Мертвого дома»), рижский еврей, каторжник. Манеры, внешность, молитвенные обряды и речь Исая Фомича изображены насмешливо и недоброжелательно, без малейшей попытки проникновения в его психологию и в смысл совершаемых им обрядов.

Почти все евреи в произведениях Достоевского — отрицательные персонажи, одновременно опасные и жалкие, трусливые и наглые, хитрые, алчные и бесчестные. В изображении их писатель часто прибегает к штампам и наветам вульгарного антисемитизма (осквернение иконы богоматери евреем-выкрестом Лямшиным в «Бесах», допущение справедливости обвинения евреев в ритуальном употреблении крови христианских младенцев в «Братьях Карамазовых»). Вместо слова «еврей» Достоевский предпочитает употреблять уничижительные прозвища: жиды, жидки, жидишки, жидюги, жиденята.

В то же время, давайте будем помнить, что слово "ЖИД" бриобрело бранный оттенок только в современном русском языке. А во времена Федора Михайловича Достоевского это слово вовсе не обязательно имело (как позднее) грубо-уничижительный смысл. Его использовали так же и Пушкин, и Лермонотов, и другие наши Великие классики.

Великий русский писатель-провидец Ф. М. Достоевский уже сто лет тому назад обратил свое внимание на роль евреев в русской культурной и общественной жизни, в каковые они вносили свое, чисто еврейское, миропонимание и правосознание, чуждые коренному населению - русскому народу, создавшему Россию.

В своих произведениях он неоднократно высказывал свои мысли по этому вопросу, пророчески предвидя все то, что произошло в России впоследствии.

Вот что писал Достоевский сто лет тому назад:

“Интернационал распорядился, чтобы европейская революция началась в России. И начнется… Ибо нет у нас для нее надежного отпора ни в управлении, ни в обществе. Бунт начнется с атеизма и грабежа всех богатств. Начнут низлагать религию, разрушать храмы и превращать их в казармы, в стойла, зальют мир кровью, а потом сами испугаются…

Евреи сгубят Россию и станут во главе анархии. Жид и его кагал - это заговор против русских. Предвидится страшная, колоссальная стихийная революция, которая потрясет все царства мира с изменением лика мира сего. Но для этого потребуется сто миллионов голов. Весь мир будет залит реками крови.” (том XI, стр. 63-66).
.

Значит правильно писал Достоевский, раз жид Чубайс его так ненавидит!

“Да, новый дух придет, новое общество восторжествует. В этом не может быть никакого сомнения. И этот злой дух близко. Наши дети узрят его… Мир спасется уже после посещения его злым духом, (том XI, стр. 381)”.
.